Этот обстоятельный текст — глава из книги Татьяны Воскресенской и Михаила Каншина (одного из наших :)) «Физтех. Романтики». Поэтому нельзя его не привести тут, информация проверенная, из первых рук.
Группа «Гони-М»
М. Каншин
Каншин Михаил Николаевич, выпускник ФАКИ, 1981 г., активный участник «Физтех-песни» в составе группы «Гони-М», после окончания института работал в сфере микроэлектроники, с 2001 по 2018 год Software Architect и Project Manager в московском отделении компании Cadence Design Systems, Калифорния.
Введение
«Гони-М», версия 1
«Гони-М», версия 2
«Гони-М», версия 3
«Гони-М», версия 4
Группа «Гони-М» — в пору своего расцвета это пятеро уже не молодых мужиков, широко известных в узком кругу наших друзей и поклонников.
«Гони-М». Странное название, не правда ли? А пошло оно с того момента, когда лет сорок назад кто-то в шутку так назвал четверых студентов третьего курса ФАКИ — Факультета Аэрофизики и Космических Исследований (чтобы быть более точным, Гоня — Игорь Кузнецов — был в то время на втором курсе), которые решили петь вместе и вполне успешно выступили на традиционном концерте «Физтех-песни». На одном из концертов недели факультета группа, называвшаяся тогда «Группой Брызгалова», выскочила на сцену нагуталиненная и в простынях и стала изображать из себя «Бони-М», гремевшую в конце 70-х на всех дискотеках. Кто-то и скаламбурил: «Бони-М» — «Гони-М». Вполне логично, не так ли? Так и пошло — стали группой «Гони-М», что можно было при желании интерпретировать как «Гоня и Мужики».
К нам приклеилось именно это шутливое название, хотя на самом-то деле изначально (как уже я упомянул) мы были «Группой Брызгалова» по фамилии Андрея Брызгалова (он же Дрюня) — был тем центром кристаллизации, вокруг которого и сложился наш маленький коллектив, притянув к себе остальных парней с хорошими голосами, хоть в какой-то мере умеющих (надо честно признаться — в очень малой, за исключением Игоря, конечно), а главное — желающих петь.
Почему мы решили петь? Да всё просто. В середине 70-х в МФТИ такой феномен, как «Физтех-песня», был в самом расцвете. Помню то потрясающее впечатление, которое произвел на меня концерт «Физтех-песни», на который я попал первый раз. Для меня это был культурный шок в самом положительном смысле этого определения. Плюс к этому среди студентов всегда проводились какие-то песенные конкурсы. В такой атмосфере просто невозможно было не заразиться этим духом. Вот мы и заразились.
Группа «Гони-М» — это тоже своеобразный физтеховский феномен. Пожалуй, это самая долгоживущая группа. Начали петь в 1977-м и поём по сей день. Конечно, за эти годы было всякое: и периоды молчания, и изменения, и потери, и возвращения. К сегодняшнему дню можно насчитать четыре версии группы, которые наследовали одна другую, а потому попрежнему остаются той же группой «Гони-М».
«Гони-М», версия 1
Сначала по составу.
Андрей Брызгалов. Дрюня. У него есть ярко выраженная способность — быть центром притяжения с колоссальной внутренней энергетикой. С годами эти его свойства только приумножались. Он такой человек, который всегда собирал вокруг себя талантливых и дельных людей. А его неисчерпаемая энергия выплёскивается наружу, но не в пустоту, а на окружающих его людей, перетекает в них, заражает и заряжает их.
Дрюня — это мавр! В тот момент, когда он душит Дездемону. Яростная чернявая цыганская физиономия! Только эта ярость добрая. Это энергия! Низкий, чуть с хрипотцой и часто такой же яростный голос.
Фото выше, как и другие из этой же серии (вы узнаете их по одному стилю), сделано во второй половине 90-х на концерте, посвящённом 20-летию ФАКИ-шного театра миниатюр «ЭТО ТьМА».
Игорь Кузнецов. Гоня. Единственный из нас с музыкальным образованием и, как мне кажется, абсолютным музыкальным слухом. Во многом благодаря ему в наших песнях такие красивые расклады на голоса. Высокий чистый голос. При этом — детская круглая очкастая физиономия. Она же сохранилась и в пятьдесят, и позже — этакий вечный мальчик, большую часть своей деятельности посвятивший космическим станциям (мы же всё-таки выпускники факультета аэрофизики и космических исследований), а сейчас работающий в области интернет-технологий.
Александр Пономарев. Шура. Как ни странно, хотя к большинству из нас ещё со студенческих времен прилипла какая-нибудь кличка, к нему ничего не прилипло. Просто Шура. На мой взгляд, он почти не изменился за пролетевшие 30 лет. Такой же сухощавый и подтянутый. Приятный голос среднего диапазона. Его бесценный талант делать еще что-то руками очень пригодился в то время, когда мы оборудовали свою студию всякой мудреной музыкальной электроникой (плюс, конечно, Секарь. Секарь — он потому и секарь, т. е. разбирается во всем, чём хочешь, и умеет делать всё, за что ни возьмется. Но о нём чуть позже).
Что ещё накрепко связано с образом Шуры, сформировавшимся у меня, — это Звёздный Городок. Его родители были непосредственно связаны с космонавтикой, что, естественно, произвело на меня, поступившего на физтех из далекой российской глубинки, большое впечатление. Шура вырос в Звёздном Городке, был знаком со многими космонавтами. Там же, в Звёздном, большой шумной компанией мы справили студенческую свадьбу Шуры и Натальи, нашей однокурсницы.
Потом ещё не раз бывали у него в гостях в Звёздном, пели, репетировали, даже пробовали делать наши первые записи на его японский магнитофон (это было большой редкостью в то время).
Ну и я, ваш покорный слуга. Михаил Каншин. Майк. Забавно, что одна часть моих друзей зовет меня на французский манер — Мишель. А вот на Физтехе прилипло это англоязычное — Майк. Говорят, у меня неплохой голос, хорошо звучащий наверху. Наверное, это так, иначе меня давно бы выгнали за профнепригодностью, так как я абсолютно музыкально безграмотен и не имею врождённой способности петь на голоса. Те партии, которые достаются мне в Гониных мудрёных раскладах, даются мне «потом и кровью». Мужикам приходится запасаться терпением, чтобы дождаться того момента, когда Гоня вдолбит в меня на репетициях то, что нужно.
Таким образом, в нашем распоряжении было четыре голоса и две гитары — на гитарах хорошо играли Гоня и Дрюня. Я и Шура, конечно, тоже бренчали немного, но именно бренчали.
Мы быстро поняли, что хотим не просто петь под гитару, а петь красиво, петь на голоса песни с красивой мелодией и красивыми словами, петь песни со смыслом и чувством. Это стало кредо «Гони-М». Оно остаётся в силе и по сей день.
Этим составом мы пели вплоть до окончания института. Выступали на «Физтех-песне», постепенно заслужив честь петь значительную часть песен из традчасти. На фото как раз «Гони-М» на концерте «Физтех-песни». Видимо, это 1979 год.
Пели на множестве других концертов: нас приглашали в другие институты, на сборища КСП и в другие места, где поющий человек с гитарой был главной фигурой. Сразу скажу, что самыми впечатляющими были поездки на День физика в НГУ — в Академгородок, что под Новосибирском. Физтех и НГУ, особенно физфак, как-то сразу сдружились между собой. И это, как будет видно из дальнейшего, имело большие последствия для некоторых из нас.
Что мы пели? Что входило в репертуар группы? Прежде всего это большинство песен из традчасти «Физтех-песни». Плюс несколько песен сделанных самими: «Физик-теоретик», «Над Долгопрудной» (вариант для Новосибирска: «Над Академом». Эти две песни позже вошли в традчасть ФП), «Тишина»… И, конечно, те песни любимых авторов (в основном бардовского направления), которые особенно хотелось петь (Окуджава, Ю. Ким, Никитины, Берковский…).
Окончен институт. Андрей Брызгалов уехал в новосибирский Академгородок — сказались тесные связи с НГУ, c клубом «Квант». Сказалось влияние духа и той непередаваемой атмосферы научного творчества (и не только научного!) в Академгородке, которую мы все прочувствовали во время нескольких наших поездок.
Шура рванул на Сахалин — дань романтике путешествий и увлечению физикой моря и океанологией.
Меня забросило в Киев — в СССР микроэлектроника (да-да, не удивляйтесь, именно микроэлектроника. Судьба довольно прихотлива, и парнишка, окончивший Факультет аэрофизики и космических исследований, оказался вдруг молодым специалистом по разработке программных средств для проектирования интегральных схем — чипов) была сосредоточена в довольно ограниченном количестве мест, и судьба выбрала именно Киев.
Игорь остался один — двигать вперёд советскую космонавтику в подмосковном Калининграде, теперешнем Королёве, и… продолжать дело «Гони-М». Это, так сказать, «по факту». Как говорит сам Игорь, у него и в мыслях этого не было, это Секарь (см. ниже) подвигнул его на это.
«Гони-М», версия 2
После нескольких промежуточных вариантов наконец сложилось новое звучание «Гони-М». «Гони-М», версия 2. На этот раз это было трио. К Гоне примкнули Секарь и Вредный. Это был новый виток истории «Гони-М». Качественный скачок.
Андрей Козленко. Секарь. Этот — наш, с Физтеха, но с другого факультета, с ФУПМа — Факультета управления и прикладной математики. Мы были знакомы с ним ещё со времен «Гони-М» версии 1, участвовали вместе в концертах, где он выступал или сам по себе, или с кем-то. Низкий красивый глубокий голос. Секарь — наш бас, низкие партии были его. Внешне — бородатый былинный русский богатырь. Высочайший специалист в области радиолокации и специализированного ПО. В области музыкальной теории ему тоже палец в рот не клади. В обсуждениях и спорах Секаря и Гони как раз и рождались уникальные и красивейшие расклады по партиям наших песен.
Юрий Андреев. Юрик. Подпольная кличка — Вредный (это тот самый случай, когда кличка совершенно не соответствует реальности, более того — противоположна ей). Единственный из нас не с Физтеха. Московский педагогический институт. Что-то связанное с географией, биологией, природой. Некоторое время изучал птиц, ездил в экспедиции по всей стране — от пустынь Средней Азии до заполярной тундры, от Кавказских гор до сибирской глухомани.
И вот где-то в глубинах Сибири в одной из научных экспедиций (Секарь с Гоней в те времена в свои отпуска тоже забирались в сибирскую глушь, подальше от столичной цивилизации) пересеклись пути всех троих участников будущей «Гони-М» версии 2. Где-то там, в таежной глуши, они пели все вместе у костра и не могли не почувствовать, как гармонично в этом трио звучат их голоса. Чистые Гонины верха, глубокий бархатный низ Секаря и приятного тембра центровой голос Вредного, ведущего, как правило, основную мелодию.
Байки, которые рассказывали об этих таёжных экспедициях Секарь, Юрик, Гоня на наших четвергах на Петровско-Разумовской (об этом чуть ниже), достойны особого внимания. Приключения в духе Мамина-Сибиряка, встречи с уникальными людьми (один Мика Тарковский — внук Арсения Тарковского и племянник автора «Зеркала», «Андрея Рублева», «Соляриса» — чего стоит). Но это совсем другая история, которая требует отдельного рассказа.
Славная история трио «Гони-М» («Гони-М», версия 2) занимает период с начала восьмидесятых и примерно до середины девяностых.
Если «Гони-М» версии 1 — это была всё же студенческая самодеятельность, хоть и старавшаяся выйти на какой-то более высокий уровень (увы, для этого им просто не хватило времени), то «Гони-М» версии 2 на пике их формы — это были уже профессионалы. Не в том смысле, что пение стало их профессией. Нет. Все они по-прежнему работали в серьезных научных и научно-инженерных направлениях, и пение было лишь их хобби. Но исполнение ими песен достигло того уровня, когда можно было сказать: да, это мастера! Именно трио «Гони-М» снискало большую популярность среди слушателей. Это были три великолепно сочетавшихся голоса и три гитары. Все трое отлично владели инструментом и порой выдавали такие перлы виртуозной игры на гитаре, что слушатели просто замирали от удовольствия.
В репертуаре этого варианта «Гони-М», благодаря Вредному, появилось много песен от Юры Шмалько — его музыкального гуру. Песни самого Юры, группы «Надежда», в которой он тогда пел, и т. п. Пели и другое; очень увлекались Ивасями, да и сами кое-что сочиняли…
На удивление много гастролировали. Пару лет участвовали в конкурсе КСП-ансамблей в Пущино. С лёгкой руки организатора этого конкурса Олега Чумаченко съездили во Владимир, Кострому, Запорожье. Пели и в Киеве, и в Петрозаводске…
Во времена уже «Гони-М» версии 3, слушая их лучшие вещи, такие как «Аве Мария», «Чёрная птица», «Зеленоватые глаза», «Я смотрю на Москву», я понимал, что это трио вполне самодостаточно. Ах, как красиво они пели втроём! Какие вещи делали! Три ярких голоса, три полноценные гитары, огромный творческий потенциал и гибкость.
Зачем им понадобились мы с Шурой? Это вызывало у меня недоумение, особенно в те моменты, когда в мою тормозную голову с трудом вбивали какой-то сложный музыкальный ход в доставшейся мне партии. На это Секарь с Гоней неизменно отвечали, мол, пять голосов — это более богатое звучание, более широкие возможности делать красивые вещи на голоса. И мне приходилось стискивать зубы и терпеть те «мучения» и «пытки», которыми «истязал» меня Гоня…
«Гони-М», версия 3
Так или иначе, но где-то в середине девяностых трио «Гони-М» преобразилось в квинтет — «Гони-М», версия 3.
К тому времени Союз развалился, экономика рухнула, наука влачила жалкое существование. Я вернулся из Киева в Россию, быстро поняв, куда рулит хохляцкая самостийность. Все мои интересы по работе были сосредоточены в Москве, вот мы с семьёй сюда и перебрались. Шура со своим семейством тоже вернулся с Сахалина, где занятие наукой не оставляло возможности нормально жить и зарабатывать, да и здоровье их сына требовало сменить климат (что было, пожалуй, основной причиной).
Так все мы вновь оказались в Москве. Все, кроме Дрюни, — он остался в Академгородке, своей энергией проламывать идиотизм 90-х.
И, конечно, мы не могли не встретиться. И, конечно, мы не могли не начать петь все вместе. И оказалось, что у нас это неплохо получается. И решили всерьез вновь заняться этим делом. Так образовалась группа «Гони-М», версия 3.
Лучшие времена «Гони-М» версии 3 — это времена Петровско-Разумовской. Там, вблизи станции метро «Петровско-Разумовская», была наша репетиционная база — недоремонтированная однокомнатная квартира с пошарпанными стенами без обоев, которую мы превратили в нечто вроде музыкальной студии для репетиций, а в дальнейшем, когда приступили к реализации идей звукозаписи (увы, так и не доведенной до конца), оборудовали ее очень неплохой звукозаписывающей аппаратурой, и она стала еще и студией звукозаписи. Мы старались собираться каждую неделю по четвергам часам к семи вечера, после работы. До одиннадцати — репетиция.
А после одиннадцати… О, это было замечательное время! Варилась кастрюля пельменей, закупалось пиво и что-то вкусненькое к нему для баловства, и наши дружеские беседы затягивались далеко за полночь — часов до двух-трёх ночи, охватывая широчайший спектр тем — от истории Древней Руси до новейших проблем науки… Потом укладывались в спальники здесь же на полу, чтобы утром разбежаться по своим работам.
Это благословенное время продлилось до весны 2008-го, когда ту квартиру пришлось освободить. Мы стали бездомными скитальцами, приют которым дала родная альма-матер. Но это было уже совсем другое…
Репетиции были существенной частью жизни каждого из нас. Мы знали — там друзья, там музыка, там песни, там общение и дружеская поддержка.
Однако репетиции репетициями, но песни всё же надо петь не только для себя, но и для друзей, для публики, той, что с радостью приходит нас послушать. И мы тоже всегда с радостью откликались на приглашения.
Нашими концертными площадками были и «квартирники» для друзей, и концерты на Физтехе — в Концертном зале института по самым разным поводам — участие в многочисленных физтеховских мероприятиях (традиционные концерты «Физтех-песни», концерты дружественных СТеМов, на которые нас неизменно приглашали, дабы дополнить их миниатюры нашими песенками, и прочее).
Ездили в Троицк — там много наших.
Концерты и встречи проводились в Доме учёных. Его гостеприимная хозяйка — Лариса Коневских, жена нашего друга Сергея Коневских, выпускника ФУПМ 1982 года. Гостей в Доме Учёных они принимают обычно вдвоём. И «семейственность» сказывается не только в этом. Они замечательно поют дуэтом.
Вообще, в Троицке, как в Академгородке, довольно сильный культурный костяк физтехов. Причём, именно костяк: его члены действуют не независимо друг от друга, а сообща.
В него входил и Виктор Сиднев, выпускник ФПФЭ 1980 года, многие годы бывший мэром Троицка. Да кто его не знает по популярной телепередаче «Что? Где? Когда?»!
И Максим Пушков. Сын основателя ИЗМИРАН’а, с которого Троицк начался как академгородок. Художник, музыкант, поэт. Руководитель, автор и солист группы «Биг Макс». Много созывов подряд был депутатом Городского совета Троицка. Человек исключительно добрый и талантливый.
И троицкая бардесса Татьяна Васильева.
И члены рок-группы «Игра», начинавшейся у нас на ФАКИ как «Группа Петрова», но, увы, практически прекратившей существование после неожиданной смерти их лидера, Алексея Петрова.
И Никита Шангин… Да, многие — всех не перечислишь.
Отдельно стоит упомянуть ещё «матриарха» культурного Троицка, Нину Матвеевну Соротокину. Писательница. Жанр — исторические романы. В частности, её книги легли в основу сюжетов фильмов о гардемаринах. На её день рождения, 1 января, в первый день года, Сиднев собирает в своём доме поющую публику со всей Москвы и области. Нина Матвеевна была большой любительницей авторской песни. На этих посиделках она слушала песни из курилки, неспешно потягивая любимый напиток. И это при том, что, когда мы виделись, ей было около восьмидесяти… (К сожалению, в 2019 году её не стало на 85-м году жизни.)
Ещё одним местом Подмосковья, куда мы с радостью выбирались была Черноголовка. О ней стоит сказать отдельно. Там вообще исторически сложилась особая атмосфера благодаря ветеранам физтеховских агитбригад конца 50-х — начала 60-х годов, которые по сути являются родоначальниками такого уникально явления, как «Физтех-песня».
В Черноголовке года с 2008-го чаще всего бывали на регулярных встречах агитбригады физтеха, включающей в себя практически все творческие силы МФТИ 60-х годов. Встречи традиционно происходят в лесу, на свежем воздухе. С пением огромного количества песен…
И тут надо отдать должное потрясающей энергии в общем-то уже немолодых их хозяев-организаторов: Геннадия Новикова и Рустэма Любовского.
В 2006 году сделали очень удачную запись на Сергиев-Посадском телевидении в передаче «Нота Мы», автором и ведущим которой был наш хороший друг, выпускник ФМХФ Владимир Селивёрстов. Ему обромное спасибо! Удачными оказались и видеоряд, и звуковая дорожка с нашими песнями. Тот наш концерт легко найти на YouTube.
Ещё запомнилась поездка в Киев в 2008 году на 30-летие Киевского отде- ления МФТИ. Нас пригласили принять участие в праздничном концерте — этакой маленькой «Физтех-песне» для физтехов-киевлян, инициаторами и организаторами которого были Нана Войтенко, выпускница факультета физико-химической биологии (нейробиолог, электрофизиолог, сейчас она заведует отделом сенсорной сигнализации Института физиологии им. А. А. Богомольца, доктор биологических наук, профессор) и проректор МФТИ по культуре Елена Глухова.
Такие поездки запоминаются не столько официальной частью, сколько тем, что происходит после. Праздничный концерт был вполне традиционным, в духе физтех-песни, и прошел вполне традиционно на хорошем уровне. А вот после…
На квартире у… кажется, у Наны… собралась интересная компания поющего народа: смесь местных киевских бардов (из персоналий память удержала только Владимира Новикова) и нас — московских гостей. Это была удивительная ночь… Гитара (поверьте, на гитарах там играли те, кто умеет это делать), хорошие песни (это те, где есть хорошие стихи и хорошая музыка), красивые голоса… И общение.
«Гони-М», версия 4
История «Гони-М» версии 3 закончилась с уходом Андрея Козленко. Онкология… Нашего Секаря не стало в марте 2014-го.
Первый раз после этого трагического события мы, остатки «Гони-М», собрались для подготовки вечера памяти Андрея. Он состоялся через год — весной 2015-го. По общему мнению вечер и концерт его памяти получились хорошими — добрыми, душевными, грустными и светлыми. Мы решили, что неправильно бросать наше общее дело под названием «Гони-М» — Секарь этого бы не одобрил.
И после этого началась история «Гони-М» версии 4. Уже без Секаря. Но он по-прежнему словно незримо присутствовал на каждой репетиции — мы часто его вспоминали и вспоминаем.
Таким образом «Гони-М» снова ожил, снова стали собираться на репетиции. В новом месте, в усечённом составе. Мы снова с радостью принимали приглашения поучаствовать в разных концертах, мероприятиях, официальных и неофициальных.
Это были по-прежнему выступления на Физтехе, теперь уже нечастые и всё больше по печальным поводам. Это были традиционные уже вылазки в Троицкий Дом учёных, в Дом учёных Черноголовки.
Приняли участие в концерте в честь 70-летия МФТИ, правда в «одноразовом» составе: Гоня, приехавший из Новосибирска Дрюня и я.
Что еще? Ах да! Неоднократные, хотя и нечастые поездки в новосибирский Академгородок на три-четыре дня, которые превращались в непрерывный праздник гитары, песни и роскоши общения. Перечислю три последние: в 2008-ом — на юбилей Андрея Брызгалова, в 2018-ом — на 30-летие клуба «Квант»; в декабре 2019-го — концерт «Гони-М» в арт- кафе «АРТ-П.А.Б.».
А вообще, эти поездки достойны отдельного описания, настолько они были яркими и значительными событиями. Но это другая история.
Кстати сказать, эта глава о группе «Гони-М» в большой мере (в той ее части, где рассказывается о самой группе, ее составе, о её истории) как раз основана на рассказе «Неформат или Четыре дня в декабре» из книги «Кусочки мозаики: почти документальные истории» (автор М. Каншин, издательство Ridero, 2018), написанном под впечатлением от нашей поездки в 2008 году в Академгородок в гости к Андрею Брызгалову.
Что сейчас входит в наш репертуар? В живой обойме песен, которые мы способны спеть в настоящий момент, есть несколько блоков.
Первый — это, конечно, несколько песен из традиционной части «Физтех-песни» такие как «Появились лужи» (муз. и сл. К. Свидзинского), «Гимн аэромеха» (муз. Т. Хренникова, сл. А. Фрейдина) и другие.
Второй блок — песни нашего собственного сочинения:
«Долгопрудненский вальс» (муз. А. Брызгалова, сл. А. Брызгалова, Анны Козленко), «Тишина» (муз. А. Пономарёва, сл. А. Пономарёва, М. Каншина), «Песня коммерсанта» (муз. И. Кузнецова, сл. И. Кузнецова, Мороза), «Баллада об астрономе» (муз. И. Кузнецова, сл. И. Кузнецова, А. Пономарева), «Чавэ» (муз. и сл. И. Кузнецова), «Физик-теоретик» (муз. А. Пономарёва, сл. А. Пономарёва, А. Брызгалова), «Черная птица» (муз. А. Козленко, Ю. Андреева, сл. Ю. Левитанского)
Третьим блоком можно назвать несколько песен нашего друга, замечательного музыканта Юрия Шмалько:
«Дорога» (муз. Ю. Шмалько, сл. Н. Рубцова), «Голубарь» (муз. Ю. Шмалько, сл. Б. Корнилова), «В горнице» (муз. Ю. Шмалько, сл. Н. Рубцова), «Матросы» (муз. Ю. Шмалько, сл. Н. Рубцова), «Звёздочка» (муз. и сл. Ю. Шмалько) и др.
И большой блок песен разных любимых авторов (Юлия Кима, Юрия Визбора, Иващенко и Васильева, Ирины Богушевской…) и просто любимые песни — все их долго перечислять.